В СОЦ.СЕТИ:
«Как я жил в чеченском ауле»: самое безопасное место на планете
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
В первой части своих путевых заметок автор рассказал, после каких слов Рамзана Кадырова он собрал чемодан, и о чем он стал мечтать, попав в Грозный.
Русский человек в Чечне чуть электризует воздух. В магазинах оживают взгляды, прохожие украдкой оборачиваются, вооруженные до зубов «кадыровцы» в парках смотрят тебе в глаза…
Сначала ты чувствуешь себя в центре ежеминутного микро-ажиотажа (думаю, меня тут поймет, скорее, африканец в Москве).
- Они думают, что ты из ФСБ, - успокаивала моя местная знакомая, - ходишь здесь спокойно. Как у себя дома.
Но я не дома.
Пусть это только первое ощущение - я категорически не дома!
При портретах Путина чуть ли не на каждом доме. При российских флажках на каждом столбе…
Мне не дает покоя мысль - да, провокационно-справедливая - а что если десятки тысяч русских, уехавших отсюда, вдруг вернутся домой, в Чечню.
Представим, я один из них.
Только давайте по-честному представим.
«А МНЕ НРАВИТСЯ ЭТОТ МИР»
Взгляд инстинктивно ищет ЭТО на прилавках. Постыдно-рыскающий взгляд московского путешественника, конечно, можно опошлить, приписать «рассейскому алкоголизму».
Чему, кстати, учит и чеченское телевидение.
«Будем штурмовать византийскую крепость ночью» - сурово смотрит на меня с экрана телевизора грозненской гостиницы халиф Умар ибн Хаттаб, известный специалист по борьбе с неверными, - христиане пьют вино по ночам, и мы возьмем город малой кровью».
- Нет даже пива? - робко спрашиваю у юной продавщицы, чей вид в хиджабе напоминает, как далека отсюда моя Родина.
- Сейчас идет месяц Ураза, - говорит она с тем достоинством, с которым священник отвечает бродяге на просьбу закурить. - К тому же это вредно.
- Точно, - вспоминаю грозного халифа, - а может, в ресторане каком?
- У на-а-ас?! - благородно вспыхивает девица.
И тем самым ведет меня к прозрению.
- Подождите-подождите! - вдруг подумал я, - а если это - Москва будущего, о которой мечтают не только правоверные, но и православные, наркологи и трезвенники?
Если через пару-тройку десятков лет в России запрет на продажу алкоголя даст метастазы в вечерние, затем дневные часы и смачно прихлопнет утренние. Если воцарится наконец-то тот самый, богу-и-печени-угодный сухой закон, и когда пойдешь ты по Москве, как я сейчас по Грозному, с распахнутыми от удивлениями глазами...
Чистые проспекты. Умопомрачительный центр города, где миллиарды федеральных денег наконец-то хоть во что-то воплощены! Они не зарыты в землю, в офшоры (или зарыты, но не все). Они красиво, трезвыми руками сложены в мечети, небоскребы, бульвары, фонтаны.
Здесь, в Грозном, если дом не выстроен заново, то так аккуратно обшит специальными материалами, что не отличишь от новостройки. Здесь женщины или гуляют с детьми, или торгуют в магазинах, или гуляют с детьми.
|
На государственных офисах висят объявления, например, «в ФМС вход без платков и с оружием строго запрещен» (причем, как говорят местные чиновницы, платки должны быть завязаны особым способом – так, как нравится Кадырову).
Здесь зеленые плакаты с сурами Корана и поучительными изречениями.
«Призываю выразить любовь к Пророку (с.а.в.) чтением салаватов и деянию добрых дел. Рамзан Кадыров»
Здесь красят здания длинноногие секретарши мэрии, вышедшие на своих каблучках на очередной субботник.
И пусть это лишь часть лоснящегося сибирской нефтью айсберга, чью «подводную» часть - настоящую чеченскую жизнь - ты еще не знаешь (и поэтому смотришь на все это круглыми глазами). Но какая разница?
А что, мне нравится этот мир!
Нет ни пьяных, ни нищих, ни забулдыг. В супермаркетах никто не проверяет - что ты на самом деле вынес из магазина.
Случаи бытового воровства описываются в чеченских газетах, как нечто глупое, изумительное - «Ибрагим взял чужой телефон. Ему стало стыдно, и он обратился в полицию».
|
И ты дефилируешь в этой сюрреалистической лепоте по проспекту имени Путина. И думаешь. Допустим, ты русский человек, вернулся сюда насовсем. Идешь с простоволосой подругой, одетой в короткую юбку (потому что мы имеем на это конституционное право).
Сквозь осуждающие взгляды. Сквозь строй уютных европейских кафешек (их здесь удивительно много). И думаешь: «вот рыбный ресторанчик, а неплохо бы заказать стейк из семги и бокал холодного белого вина. Допустим, Шато 2007 года».
И вспоминаешь - ах, черт, ты ж в Чечне, поэтому будет чай и лимонад.
Или после работы, идешь усталый, видишь ресторан «Шашлык», думаешь - эх, неплохо попробовать кавказской баранинки, да накатить с друзьями.... И с улыбкой замечаешь - чайхана работает круглые сутки. Видимо, чтоб здоровые кавказские мужики приехали веселой толпой в 3 часа ночи и заказали себе гору мяса, ну, и, конечно - гулять так гулять - ящик лимонада…
- Вот как жить тут русскому человеку? - вздыхаешь ты.
И конечно, из принципа находишь подпольную рюмку осетинского коньяка в своей же гостинице. И пьешь ее окаянную с каким-то космическим угрызением совести.
А рядом горюет буфетчитца-чеченка:
«Я капнула коньяком себе на руку, - чуть не плакала она, пытаясь оттереть салфеткой руку вместе с кожей - Харам! Харам!
- Простите - искренно извиняюсь. - Не похожи мы с вами…
|
- С чего это вы взяли?! - изумилась она, - Вы думаете, наши мужики не пьют? Пьют как миленькие - ездят во владикавказские рестораны. Да и у нас есть специальные магазинчики. Здесь только женщинам нельзя… Вы, наверное, впервые в Чечне - посмотрела она внимательно.
- Первый день. А что?
- Вы, мужчина, - с какой-то даже завистью сказала она, - только шорты не надевайте…
Стало чуть спокойнее.
Наступила ночь.
«ОГРАБЛЕНИЕ»
- Да, я где-то слышал, что Чечня - самое безопасное место на планете, и, разумеется, в это не верил. Но когда на Грозный спускалась тьма, я забывал о клятвенном обещании безутешным родственникам - сидеть в гостинице и с ужасом смотреть на Чечню. Веселее с фотоаппаратом и русским лицом лезть в сумерки.
И как-то в полночь заблудился в частном секторе.
Вижу светлое пятнышко за углом. Маленький магазинчик. Захожу. От прилавка, пырнув меня взглядом, к выходу двигается бородатый «моджахед» в майке с надписью «ЧЕЧНЯ». Кассовый аппарат открыт. И никого.
- Приехали. Понимаю - ограбление.
И вдруг писк: «Слушаю вас». Из-под прилавка выглядывает голова 8-летней девочки. Берет деньги, считает, дает сдачу.
- Ты здесь одна?! Ночь во дворе! - изумляюсь. - Где твои родители?
- Они рядом… - машет в сторону подсобки.
- А-а-а - облегченно вздыхаю.
- В соседнем квартале, - кивает, - и в телефон: «Мама-а-а, а сколько вишневый сок стои-и-ит?»
Потом я часто вспоминал эту девчурку - с ней в Чечне было ничего не страшно.
Некоторые имена героев материала и названия населенных пунктов изменены.
Продолжение следует.
