Мой первый разговор с русским о пропаганде. Я помню его до сих пор — Джей Вогт

Когда американцы говорят о поражении в информационной войне с Россией, они имеют в виду, что им не удается заставить русских верить в чушь, которую легко проглатывает американский обыватель.

В качестве иллюстрации этого тезиса автор вспоминает свой разговор десятилетней давности русским человеком по имени Дима. Состоялся он в Казахстане, куда Джон Вогт приехал преподавать английский язык в 2004 году. Разговоры с Димой убедили его в том, что простые русские люди по природе своей гораздо более недоверчивы к тому, что им вещают сверху, чем простые американцы.

Вот как автор передает свои разговоры с Димой:

Дима: «Скажи, пожалуйста, американцы действительно верят в ложь про Ирак, которую внушают им сверху?»

Я: «Увы, да. Они как бараны. Они верят всему»

Dima: «Что значит, бараны?»

Я: «Ну, типа глупые животные, которые молча ждут, когда их зарежут –бе-е-бе»

Дима (смеется): «Как может быть, что американцы такие глупые? Телевизионщики им говорят: аль-Кайеда и Ирак это одно и то же. И американцы тут же: так и есть. Начинаем войну».

Я: «Правительство и пресса дуют в одну дуду. Правительству хочется повоевать и СМИ тут же начинают врать, чтобы люди это поддержали. Все, что людям становится известно, исходит от прессы, которая принадлежит нескольким большим корпорациям, а те заодно с правительством ».

Дима: «Так было в советские времена… Однако большинство советских людей не верило в это вранье. А Америка такая богатая страна, у нее такие продвинутые технологии, столько университетов. Почему же они такие глупые?»

Я: «Отличный вопрос. Даже не знаю, что ответить»

Dima: «А сам-то как думаешь? Ты веришь американской прессе?»

Я: «Иногда верю, иногда нет. В университете я изучал Ближний Восток и Центральную Азию. Меня учили профессора из этих стран, так что я понимаю, как все обстоит на самом деле. Я могу отличить правду от пропаганды. А большинство людей не может. Они верят, что телевизионщики знают все».

Дима: «Знаешь, я помню, что в советские времена КГБ внушало нам про Америку, что черные живут в картонных коробках».

Я: «Ну, да! Во многом так и есть. Особенно в больших городах».

Далее автор красочно описывает двойное потрясение, испытанное Димой от того, что в Америке есть гетто, и что пропаганда КГБ была не совсем уж лживой.

Дима: «Я думаю, ты шутишь. Я думаю, это не может быть».

Я: «Я знаю, что КГБ занималось пропагандой, но в данном случае оно было недалеко от истины. В Америке действительно много бездомных».

«Дима смотрел на меня с таким выражением лица, которое может свидетельствовать о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Типа, он обнаружил, что бога нет, или что люди произошли от инопланетян, или что он узнал, что он не родной сын своих родителей, а приемыш».

Он даже, вспоминает Вогт, перезвонил своему приятелю и поделился потрясающим открытием.

В такой реакции автор видит проявление врожденного скептицизма выходцев из бывшего СССР к любой пропаганде. Они готовы отвергать с порога даже то, что не лишено основания.  

Автор заключает: есть глубокое различие в менталитете людей разных миров. С одной стороны – укоренившийся скептицизм, с другой – готовность поверить в любую чушь. И как бы Запад не наращивал свои усилия по дискредитации Путина в пропаганде на Россию, ничего из этого не получится. 

https://russia-insider.com/ru/obshchestvo/moy-pervyy-razgovor-s-russkim-o-propagande-ya-pomnyu-ego-do-sih-por-dzhey-vogt/ri7784