Псевдо–заслуги Колчака: «Национальная идея» адмирала

Современная пропаганда "Белой" России

В предыдущих заметках наглядно показано, что как исследователь Колчак - личность вполне себе заурядная. По военным заслугам можно сказать то же самое: если рассматривать военные заслуги Колчака в контексте военных

действий/деятелей того времени, то по степени заурядности Колчак-военный НЕ намного отличается от Колчака-исследователя. Впрочем, к военным заслугам можно вернуться позже, а пока - очень хочется обсудить Колчака как ПОЛИТИКА, как носителя некоей "национальной идеи", или идей государственного устройства.
Совсем недавно вышла книга "Национальная идея и адмирал Колчак" (вот, кстати, как эта книга презентуется вконтакте) В.Г.Хандорина. Владимир Геннадьевич - автор многих книг о Колчаке, названия которых говорят за себя (например, книга "Карающий меч Колчака"). Т.е. в колчаковедении Хандорин - специалист достаточно компетентный. Равно как и в деле колчако_превозношения и колчако_возвеличивания.

Главным предметом гордости колчаковских знаменосцев - роль Колчака в "спасении" России от "страшно-ужасного-кровавого" большевистского режима, период предывания Колчака в качестве Верховного Правителя России (период этот - чуть больше года - с ноября 1918 до января 1920 г.).

И если при оценке заслуг Колчака-исследователя и/или заслуг военного мы сравниваем его (Колчака) с другими полярными-исследователями и/или военными, то по части идей, которые он нёс России, должен высказаться сам Колчак. Идея - вещь очень субъективная, и потому всегда проявляется через её носителей. Во время допросов его Чрезвычайной следственой комиссией (ЧСК) Колчак достаточно подробно останавливается на собственных "идеях".
Колчак подчеркивает, что он, как и воспитавшая его семья, - человек сугубо военный, к политике отношение имеющий весьма посредственное, незначительное, политикой практически не интересующийся. Например, причины поражения в русско-японской войне Колчак видит лишь только в ненадлежащей работе Флота, то есть политические причины считает для войны незначительными, второсортными, к поражению в войне имеющие отношение посредственное. К революции 1905 года Колчак высказывает равнодушие: "...я как раз в этот период не был в соприкосновении с событиями революции 1905 г. и в политической деятельности участия не принимал".
Далее Колчак сообщает:
"Я не принимал участия (в политической жизни страны в период 1906-1917 г.г.- прим.); я в это время был занят чисто-технической работой, у меня не было времени, я соприкасался с ними, поскольку бывали разговоры. ... Я скажу прежде всего о государе. Нужно сказать, что до войны, – меня выдвинула война, – (Речь о Первой мировой - прим.) я был слишком маленьким офицером, слишком маленьким человеком (выделение моё - прим.), чтобы иметь соприкосновение вообще с какими-нибудь высшими кругами,.. и потому непосредственных сношений с ними не мог иметь по существу. Я не имел ни связей, ни знакомств, ни возможностей бывать в этой среде, среде придворной, среде правительственной. Соприкасался я с отдельными высшими правительственными лицами только тогда, когда я работал в генеральном штабе, когда я бывал в Думе, где мне приходилось встречаться с отдельными министрами, а кроме своего прямого начальства, я непосредственно ни с кем не мог сталкиваться. Государя я видел в Могилеве, в ставке. Перед этим я видел его, когда он приезжал на смотры во флот. При дворе я никогда не бывал".

То есть помечаем: до 1917 года Колчак политики не касался и не выражал вообще никаких политических идей.

Устойчивый интерес к политике Колчак, по его же признаниям, начал проявлять с 1917 года: Как указано выше, падение монархии Колчак одобрил, искренне считая это (устранение монархии) единственным способом уберечь страну от поражения в войне.

Колчак: Когда совершился переворот (падение монархии в феврале 1917 г. - прим.), я получил извещение о событиях в Петрограде и о переходе власти к Государственной Думе... Этот факт я приветствовал всецело. Для меня было ясно, как и раньше, что то правительство, которое существовало предшествующие месяцы (т.е. царское правительство - прим.),- не в состоянии справиться с задачей ведения войны, и я вначале приветствовал самый факт выступления Государственной Думы, как высшей правительственной власти. Лично у меня с Думой были связи, я знал много членов Государственной Думы, знал, как честных политических деятелей, совершенно доверял им и приветствовал их выступление, так как я лично относился к существующей перед революцией (февраля 1917 г. - прим.) власти отрицательно... Присягу (Временному Правительству кн.Львова - прим.) я принял по совести, считая это правительство, как единственное правительство, которое необходимо было при тех обстоятельствах признать, и первый эту присягу принял. Я считал себя совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии, и после совершившегося переворота стал на точку зрения, на которой я стоял всегда,- что я, в конце концов, служил не той или иной форме правительства, а служу родине своей, которую ставлю выше всего, и считаю необходимым признать то правительство, которое объявило себя тогда во главе российской власти.

Какой же Колчак видит свою "Родину"? И какими, по его мнению, должны быть те, кто "у руля"?

Продолжает сам Колчак:

Я сказал (ген. Ноксу, представителю английской военной миссии в Сибири - прим.), что организация власти в такое время, как теперь, возможна только при одном условии, что эта власть должна опираться на вооруженную силу, которая была бы в ее распоряжении. ... Я с ним (с Ноксом - прим.) условился принципиально, что создание армии должно будет итти при помощи английских инструкторов и английских наблюдающих организаций, которые будут вместе с тем снабжать ее оружием, что если надо создавать нашу армию, то надо создавать с самого начала, именно с воспитания, т.-е. строить школы для офицеров, для унтер-офицеров, потому что основная причина, почему нам так трудно было создавать вооруженную силу, это – всеобщая распущенность офицерства и солдат, которые потеряли, в сущности говоря, всякую меру понятия о чести, о долге, о каких бы то ни было обязательствах.
...

Я считал прежде всего необходимою единоличную военную власть – общее единое командование. Затем я считал, что всякая такая единоличная власть, единоличное верховное командование, в сущности говоря, может действовать с диктаторскими приемами и полномочиями только на театре военных действий и в течение определенного, очень короткого периода времени... У нас имеется чрезвычайно глубоко продуманное, взятое из-за границы, сверенное со всеми подобными же трудами в Германии, Англии и Франции, положение о полевом управлении войск. Это есть кодекс диктатуры, это – кодекс чисто военного управления. Для меня это было ясно, так как я очень хорошо знаю это положение и над ним очень много сидел, изучал и считаю его одним из самых глубоких и самых обдуманных военных законоположений, которые у нас были. Для меня было ясно, что управлять страной на основании этого положения, в сущности говоря, нельзя, потому что там нет целого ряда необходимых положений, как, например, по вопросам финансового порядка, вопросам торгово-промышленных отношений; там не предусмотрена целого ряда государственных функций, которые власть должна осуществлять... Поэтому мне казалось, что единоличная власть, как военная, должна непременно связываться еще с организованной властью гражданского типа, которая действует, подчиняясь военной власти, вне театра военных действий . Это делается для того, чтобы объединиться в одной цели ведения войны.

...

Мне казалось, что именно такая организация власти (когда вся верховная власть возглавляется только одним лицом - прим.) в период борьбы должна существовать, и в этом убеждении я укрепился уже тогда. Я обдумал этот вопрос и пришел к тому, что это – единственная форма, которая в таком положении будет возможна.

То есть основные тезисы, идеи, декларируемые самим Колчаком:
- власть опирается на армию и на заграницу (Запад)
- военная власть имеет приоритет над гражданской, как бы потому что война (это несмотря на то, что, по словам Колчака, "офицерство ... в своей массе вело борьбу с большевизмом, не преследуя никаких политических целей".

По приезде моем в Омск (осенью 1918 г. – прим.), ко мне являлись многие офицеры из ставки и представители от казаков, которые говорили определенно, что Директории осталось недолго жить, и что необходимо создание единой власти. Когда я спрашивал о форме этой единой власти и кого предполагают на это место выдвинуть для того, чтобы была единая власть, мне указали прямо: «Вы должны это сделать».

Выкладывать здесь цитаты, которыми Колчак убеждает следователей о своем якобы неведении обстоятельств ареста и места последующего содержания знакомых ему членов Директории: Авксентьева, Зензинова, Аргунова и Роговского - тут не стану, ибо об этом разговор совершенно другой. Здесь же - о "национально-политической идее" Колчака. Она никакая. Совсем, совершенно ничего, кроме военной диктатуры, поставленной НАД диктатурой гражданской, эта колчаковская "идея" не несет. Пиночет в чистом виде. И/или Батиста. И/или испанский Франко (еще раз внимание: ссылки на википедию - справочно, за 100%достоверность википедии ручаться не могу).
Надо отметить, что во время допросов Колчака (проводились с 17 января по 6 февраля 1920 года) его почти не перебивали, не задавали наводящих вопросов, да и вообще вопросов задавали самый минимум. Адмиралу давали высказаться настолько, насколько допрашиваемый сам этого желал. По большей части показания выглядят как свободный откровенный рассказ, вот потому-то "барин" Никита Михалков, так трепетно перелистывает под камеру "те самые оригинальные протоколы", видимо, подразумевая под ними сакральное назидание доброго и справедливого Верховного Правителя своим потомкам (см. первую часть этой серии).

Кто-то может сказать, что в своих показаниях Колчак что-то скрывает или утаивает. Но что по этим вопросам скроешь-то? И зачем? Чтобы показать себя в более благопристойном свете? Так ведь всё что о себе он мог сказать благопристойного, Колчак следователям ЧСК показал. Чтобы выглядеть лучше, Колчаку следовало бы наоборот рассказать, что он давно уже занимается политикой, что это дело его жизни, что именно поэтому он стал "Верховным Правителем России", что всё что он делал на этом посту - это реализация такой-то и сякой-то светлой идеи, такого-то и сякого-то светлого будущего, о которых он только и мечтал всю свою жизнь и т.д. и т.п. Так ведь нет нигде ни слова об этом, ни намека! Есть оговорка, что кроме военной должна быть власть еще и гражданская. Но тут же следует другая оговорка, что гражданская власть должна быть подчинена военной! Ну так это и есть военная диктатура в чистом виде. Вот вам и вся "национальная идея".
Достаточно спорно мение Константина Андреевича Попова, Председателя ЧСК по делу Колчака, о том, что Колчак своими показаниями будто бы пытался скрыть в себе монархиста. Это не так, конечно, ибо показания Колчака о том, что он считал себя совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии (с момента отречения Николая II - прим.) и о том, что присягу Временному Правительству он (Колчак) принял по совести (в марте 1917 г.), вполне отвечают действительности, вполне себе укладываются в контекст тех событий. Но нельзя не согласиться с мнением К.А.Попова в той части, что "Все они (Колчак и члены его правительства - прим.), как на подбор, были совершеннейшими политическими ничтожествами. Ничтожеством в политическом отношении был и их глава – Колчак. Его показания обнаруживают и это с достаточною ясностью. Он – политически безличная фигура". Да, политические безличие и пустота Колчака совершенно очевидны. Как очевидно и то, что именно олицетворяют собой те политические сущности, которые сейчас пытаются Колчака героизировать, возвеличивать, настойчиво впаривая народу претендующие на высоколобость рассуждения о неких политических партиях, "национальных идеях", и прочих как бы добродетелях, которыми якобы обладал Колчак. Сущности эти (возвеличивающие Колчака) олицетворяют как раз идею политической (полицейской) диктатуры, идею жесткого подавления народа, отнесенного нашими правителями к людям "второго сорта". А как иначе оправдать идею регулярного ограбления своего собственного народа? У которого отняли все что можно было отнять, а теперь отнимают и образование, и детей, и будущее?

Товарищ arctus нарисовал как-то образы, в которых нынешние т.н. "белые" представляют себе "национальную идею Белой России": Барин, внешне очень похожий на Никиту Михалкова, одетый в ослепительно белую одежду, едет по совершенно зеленому полю на ослепительно белом коне, а на околице деревни его встречают одетые в ослепительно-белое смирнные бородатые мужики с подношением. Мужики кланяются барину, барин берет с подноса запотевшую чарку, залпом её опрокидывает, отламывает свеженького хлебушка, обмакивает в соль, занюхивает и закусывает. Всем типа хорошо и как бы покойно.

Ради таких вот идей "белой России" и устанавливаются памятные знаки одному из носителей идей этих - Колчаку.

Идей, по сути своей, диктаторско-фашистских, ставящим незначительное как бы просвещенное меньшиство над как бы быдляцким большинством.

И что? Будем дальше терпеть отведенную нам роль быдла? Или таки проснемся?!?!

Всех кто был вчера обижен,
Обойден лихой судьбой
С дымных фабрик, черных хижин,
Мы скликаем в светлый бой!
(Герасимов, Есенин, Клычков, ноябрь 1918 г.)
***
Оригинал: barsukov в Заслуги Колчака: очередной пузырь в мутном потоке лжи - 4 ("Национальная идея" Колчака)